Создав свою семью, мы неизменно ставим перед собой вопрос, сколько детей в семье мы хотели бы иметь. Даже если решение этого вопроса мы откладываем на далекую перспективу, тем не менее, мы им задаемся и чаще всего довольно быстро находим на него ответ. Человек заведомо настроен на определенное количество детей, он долго не раздумывает. Он точно или почти точно знает, что он бы хотел видеть в своем семейном сценарии. Другими словами, ситуация, когда хотели одного, а родили пятерых невозможна.
Задаваясь вопросом, сколько детей в семье желал бы иметь отдельно взятый человек, принято полагать, что супруги принимают решение относительно количества своих будущих детей независимо от общества. Это очень обманчивое мнение. Варьирование желаемого числа детей в большинстве семей по отношению к средней величине, характерной для той или иной социальной группы, как правило, невелико, и это доказывает незначительную роль собственно индивидуальных настроений в принятии решений. Современное состояние соотношения общественных иличных интересов в репродуктивном поведении семьи, к примеру, крупного промышленного города характеризуется определенной устойчивостью. Отцу и матери кажется, что они сами, без какого бы то ни было побуждения извне, решают вопрос о том, сколько детей иметь в семье, хотя это не совсем так. Супруги часто уверены, что они приходят к решению, руководствуясь личными ощущениями, однако здесь огромную роль играют чисто объективные, не зависящие от интересов конкретной семьи, факторы.
Люди, живущие в крупных городах, имеют в среднем одного-двух детей, реже – троих. Обычно они пытаются найти объяснение своему репродуктивному поведению – нежеланию иметь более одного-двоих детей – исходя из своих субъективных умозаключений (не позволяют материальные возможности, не складываются обстоятельства, нет времени, да просто не хотим). Однако, истинное объяснение кроется в объективном устройстве общества, которое диктует прочно устоявшиеся стереотипы. Решая свои жизненные задачи и планируя свой жизненный путь (и не только в плане рождения детей), мы принципиально несвободны. Образно говоря, при выборе того, как мы будем жить, мы должны поставить галочку в тесте с уже предложенными вариантами, а не сочинить свою собственную, ни от кого не зависящую историю. Жизнь общества принципиально стереотипна. И если жизнь современного постиндустриального общества – это в основном мироустройство городской культуры, то мы в большинстве своем зависим преимущественно от стереотипов именно современной городской культуры.
Что нам предлагает город? Возможно никто не задумывался, но само устройство городской жизни, даже в самых незначительных мелочах не рассчитано на многодетные семьи. Среднестатистическая городска двух- или трехкомнатная квартира на предназначена для того, чтобы в ней жила большая семья. Можно возразить, что квартиры в современных новостройках довольно просторны. Да, это так. Но увеличение квадратных метров в новых квартирах связано с возрастающей потребностью городского населения в комфортной жизни, а не с потребностью больше рожать. Поэтому решая, сколько детей в семье у нас будет, мы уже заведомо заключены в рамки небольшой городской жилплощади.
В городской субкультуре желание иметь детей обусловлено прежде всего социально-психологическими и моральными причинами, в отличие, например, от культуры деревенской. В деревне ребенок рассматривался не столько как утешение и радость для родителей (хотя и это тоже, конечно), сколько как дополнительные рабочие руки. Если мы возьмем деревенскую культуру 18-19 веков, то дети, особенно мальчики, играли немаловажную роль в домашнем хозяйстве. В них видели и рабочую силу, и наследников хозяйства, и кормильцев родителей в старости, и продолжателей рода. От количества членов семьи зависел размер земельного надела, благосостояние семьи и живучесть семейного рода. Многодетные семьи жили зажиточно, они имели возможность обработать больше земли, собрать больший урожай и, соответственно, на этом заработать. Благосостояние деревенской семьи была прямо пропорциональна ее численности, благосостояние городской семьи в современных условиях является обратно пропорциональна ее численности. Решая сколько детей в семье мы будем заводить, мы сразу же отдаем себе отчет в том, что на себя мы сможет потратить на порядок меньше, а, возможно, с необходимостью отставить на время или насовсем свою работу, и заработать на порядок меньше.
Увеличение числа детей в городской семье рассматривается как фактор, снижающий ее экономические возможности. Кроме этого, важно подчеркнуть, что потребность в детях не исчерпывается фактом их рождения. Она сопряжена с процессом воспитания личности, отдачей сил, свободного времени родителей, передачей общественно ценных образцов поведения подрастающему поколению и т. д. Ребенок требует творческой самоотдачи родителей. Дети – это самый трудный, а потому и наиболее дорогой плод нашего созидания. Дети становятся слишком дороги, особенно в условиях городской жизни, дороги, не столько материально, сколько психологически, эмоционально. Ребенок становится предметом роскоши не потому, что его трудно содержать материально, – на него затрачивается огромное количество времени и душевных сил.
Немаловажно и то, что рождение ребенка – акт принятия родителями определенной ответственности за его судьбу перед своей совестью и перед обществом. Чем больше детей в семье, тем больше должна быть мера личной ответственности родителей. Не всякая современная супружеская пара берет на себя эту ответственность. Отсюда вывод: имеющееся или желаемое число детей в семье – не только мера потребности в детях, но и мера принимаемой на себя будущей ответственности.
Имеющиеся отклонения в размерах семьи от сложившегося в обществе стандарта детности далеко не всегда свидетельствуют о наличии или отсутствии любви к детям. В ряде случаев рождение большего или меньшего числа детей есть выражение способности личности противопоставить себя этому нормативу или готовности преодолеть те трудности, которые возникают перед семьей, как только она принимает решение, отличное от сложившегося стереотипа. Сказанное справедливо для любого случая отступления от принятого стандарта – когда супруги совсем не имеют детей или имеют их меньше или больше. При всех отклонениях от стандарта они противопоставляют себя обществу.
Бывает также, что в случае отказа от детей или ограничения размеров семьи индивид демонстрирует не свою ограниченную потребность в детях, а свое стремление удовлетворить какие-то иные социально-психологические потребности, стимулированные опять-таки обществом. Поэтому иногда уместно говорить не об отсутствии или наличии потребности в детях, а о силе «конкурирующих» потребностей. Таким образом, малое число детей в семье (или их отсутствие) есть не только мера потребности в них, но и мера «конкурирующих» потребностей. Регулирование потребностей посредством сознательного ограничения размеров семьи – один из возможных для личности способов удовлетворения прочих потребностей (духовных и материальных) и поддержания их на определенном уровне.
Двойственный характер потребности в детях – наличие в ней элементов общественного и индивидуального плана обусловливает психологическую сложность проявления этой потребности в поведении индивида. Любовь к детям, с одной стороны, и стремление «вписаться» в общественный количественно-качественный стандарт семьи – с другой,- явления непосредственно связанные. Так, ярко выраженное желание иметь много детей одного брачного партнера или обоих супругов может столкнуться со стандартом малодетной семьи, распространившимся в современном обществе.
В принятии решения о количестве детей может иметь место борьба мотивов. Например, когда супруги хотели бы иметь много детей, но не сразу решаются на это, боясь оказаться «белой вороной» среди тех, кто имеет одно-двухдетную семью. Социальный опыт побуждает индивида оптимизировать свои потребности. Мотивы способны подавлять друг друга. Скажем, женщина, желающая быть многодетной матерью, ограничивает число детей в семье, столкнувшись с жилищно-бытовыми условиями, в большей степени приспособленными для малодетной семьи.